Сегодня
12:13
Военный парад в Тегеране 18 апреля 2025 г. Фото: Mohammad Hassanzadeh / Tasnim News Agency
Хотя прекращение огня, достигнутое 24 июня текущего года, положило конец 12-дневному вооружённому конфликту между Израилем и Ираном, оно не изменило структурную динамику региональной напряжённости. Напротив, в последующие недели обе стороны пересмотрели свои военные планы, беря в расчёт перспективу новой конфронтации. К вопросу нового витка ирано-израильского противостояния сегодня, 21 октября, обратилась турецкая газета Daily Sabah.
Заявление начальника Генштаба Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ) генерал-лейтенанта Эяля Замира, сделанное в июле, о том, что «война с Ираном не окончена», сигнализировало о том, что Тель-Авив ещё не выполнил свои стратегические цели. Между тем, растущие мощности Ирана по производству ракет, его усилия по восстановлению серьёзно пострадавшей в результате войны с Израилем сети мобильных пусковых установок и наблюдаемые изменения в оборонной доктрине Исламской Республики позволяют предположить, что в потенциальном втором раунде конфликта Тегеран проявит себя более подготовленным и эффективным игроком.
Несмотря на указанные и ряд других признаков надвигающегося нового прямого столкновения, остаётся неясным, насколько реальна вероятность второй войны, к чему каждая из сторон будет стремиться на этот раз и какие пороги она готова пройти, констатирует автор публикации Орал Тога, эксперт Центра иранских исследований (IRAM, штаб-квартира в Анкаре).
На первом этапе 12-дневной войны выбор целей Израилем был довольно широким: ударам подвергались не только военные базы и ракетные объекты ИРИ, но и её ядерная инфраструктура, а также стратегические командные центры. Между тем ЦАХАЛ воздержался от волны ударов по нефтегазовым объектам противника. Как утверждали в Вашингтоне, такая сдержанность Тель-Авива была обусловлена настоятельной просьбой американского союзника не нарушать стабильность мирового энергетического рынка.
Волна атак, скоординированная с тайными операциями израильской внешней разведки «Моссад» непосредственной внутри Ирана, была направлена в первую очередь на системы ПВО, пусковые установки баллистических и крылатых ракет, объекты по обогащению урана, военные склады и командные пункты ИРИ. Удары также были направлены на то, чтобы «вывести из строя» центры принятия решений и ослабить потенциал стратегического сдерживания шиитской державы. Однако по мере развития военной операции стало очевидно, что Израиль добился тактического, а не стратегического успеха. Позже выяснилось, что израильтяне планировали физическое устранение как верховного руководителя и духовного лидера ИРИ аятоллы Сейида Али Хаменеи, так и президента страны Масуда Пезешкиана. Аналогичным образом, попытки разжечь вооружённые внутренние восстания на этнической почве, прежде всего с использованием фактора иранских курдов, были абсолютно безуспешными, отмечает турецкий аналитик.
Политические итоги войны в определённой степени оказались контрпродуктивными для Израиля, хотя не вызывает сомнений весьма существенный военный урон, который понёс Иран. К сегодняшнему дню внутри иранского политического класса заметно усилилось стремление двигаться к обладанию военным ядерным потенциалом, в то время как общественность страны теснее сплотилась вокруг правящей элиты.
Правительство Пезешкиана (посты президента и премьер-министра в ИРИ совмещены), ссылаясь на неотложную необходимость повышения уровня обеспечения нацбезопасности, смогло провести через парламент жёсткие законы и осуществить предусмотренные ими масштабные меры внутренней безопасности. Расследования, проведённые после 12-дневного конфликта, выявили многочисленные ячейки, связанные с Израилем, через которые иранские службы безопасности получили ценную информацию о методах работы, местных агентурных сетях и способах саботажа, используемых разведкой еврейского государства.
Способность Ирана наносить ракетные удары по территории Израиля, причём с нарастающей точностью, стала одним из решающих факторов склонения военно-политического руководства еврейского государства к прекращению огня. После провального первого этапа войны, обернувшегося для ИРИ потерей ключевых фигур в иранском генералитете и фактическому разрушению системы ПВО страны, Тегерану всё же удалось быстро адаптироваться к новым условиям.
Иран не смог организовать эффективную противовоздушную оборону так, чтобы максимально затруднить авиации противника возможность действовать над своей территорией. Американские военные аналитики называют это результатом «фатального политического просчёта»: на протяжении десятилетий Тегеран «недоинвестировал» в свою ПВО и преимущественно полагался на сдерживающую огневую мощь ракетных сил.
Впрочем, у Израиля также не замедлили проявиться собственные проблемы в сфере ПВО. Данные из открытых источников свидетельствовали о том, что израильские запасы средств борьбы с воздушными целями достигли критического уровня уже к шестому дню боевых действий. После этого Иран тщательно изучил, какие из его ракет достигают точности поражения израильских объектов, отдав приоритет массовому производству и мобильности этих проверенных средств нанесения дальнобойных и одновременно высокоточных ударов.
Во время войны с Израилем Иран запустил 631 ракету, из которых порядка 500 достигли Израиля, согласно анализу официальных данных ЦАХАЛа. Из тех ракет, которым это удалось, 243 упали на открытые местности, «не требуя ответа ПВО». В общей сложности 36 ракет попали в населённые пункты, а 221 ракета была перехвачена. Это составляет 84% «противовоздушного успеха», утверждали в Армии обороны Израиля.
«Конечно, каждая военная операция сопряжена с неудачами и невыполнением целей. Однако вышеупомянутые факторы наводят на мысль о несомненной стратегической уязвимости Израиля. Он тщательно изучил иранские сети и группировки, действующие в регионе. Однако, похоже, серьёзно недооценил культурный уровень Ирана и социологическую структуру его общества. Предположения о том, что иранское население быстро отвернётся от своих правителей в течение 12 дней и что это приведёт к краху (политического) режима, свидетельствует о фундаментальном непонимании иранской социальной динамики», — отмечает Тога.
Хотя иранцы довольно часто демонстрируют критику своего правительства, они глубоко привязаны к своей стране. Во время 12-дневного конфликта внутренний страх перед тем, что Иран может скатиться в хаос, который наблюдался в последнее десятилетие в Сирии или Ливии, побудил значительную часть иранского общества сплотиться в поддержку государства. Израильские же политики либо полагались на ошибочные оценки, не учитывающие эти настроения, либо просто игнорировали их.
О способности иранских властей к быстрой адаптации не только в военном, но и в других измерениях свидетельствует множество признаков. Так, обращает внимание турецкий эксперт, ныне мало кто в Тегеране из местных женщин неукоснительно соблюдает требование ношения хиджаба в общественных местах. Хотя данный вопрос ранее выносился на рассмотрение парламента, Высший совет национальной безопасности (ВСНБ) ИРИ отклонил его. Это отражает более широкий сдвиг: внутреннее управление Ирана стало более прагматичным в последние годы.
Здесь кроется важный момент, который часто упускается из виду во внешнем анализе: разрыв между внутренними реалиями Ирана и нарративами, продвигаемыми структурами иранской диаспоры за рубежом, которая в своём подавляющем большинстве настроена радикально против нынешней власти в ИРИ.
«Большая часть дискурса диаспоры, особенно в западных СМИ, оторвана от ситуации внутри Ирана. Этот разрыв, вероятно, ввёл в заблуждение израильские аналитические круги. В ряде случаев как западные правительства, так и израильские институты рассматривали пропаганду (иранской) диаспоры в качестве оценок, отражающих реальность, что приводило к излишней самоуверенности и стратегическим просчётам», — поясняет Тога.
Так или иначе, но второй раунд вооружённого конфликта никак не исключён. С точки зрения Израиля, даже если Иран, по всей видимости, стремится к дипломатической деэскалации, в нынешних условиях наращивание им ракетного потенциала, укрепление системы ПВО и реорганизация так называемой Оси сопротивления «сионистскому режиму» превратили Тегеран в гораздо более серьёзную средне- и долгосрочную угрозу для Тель-Авива. Пока идеологическое ядро, породившее Исламскую революцию 1979 года, остаётся нетронутым, полный демонтаж иранской системы влияния в регионе, по крайней мере на идеологическом уровне, невозможен.
Хотя ядерная программа Ирана, возможно, была серьёзно отброшена назад, потенциал её восстановления остаётся нетронутым, а главный инструмент военного сдерживания еврейского государства — ракетный арсенал ИРИ — в значительной степени сохранился.
В совокупности эти факторы указывают на то, что Израиль не смог достичь большинства стратегических целей, заявленных им в рамках июньской военной операции «Восходящий лев». Поэтому, вероятность возобновления израильтянами антииранских силовых акций отнюдь не мала, как с точки зрения военной целесообразности, так и стратегической необходимости. Тем более на фоне вышеупомянутого роста иранских устремлений двигаться к обладанию военным ядерным потенциалом.
Однако Израиль столкнулся с серьёзными вызовами. Сработавший в первые часы и дни операции «Восходящий лев» элемент внезапности, столь важный для небольшого государства, атакующего гораздо более крупного противника, утрачен. Иранцы, которые теперь практически в ежедневном режиме ожидают второго раунда войны со своим главным геополитическим противником, с июня посвящали каждую минуту подготовке к нему.
«Итоги конфликта и вызванная им экзистенциальная тревога также приостановили хроническое соперничество и бюрократические разногласия в иранском разведывательном сообществе, сделав его аппарат более скоординированным и оперативно подготовленным. Дополнительным осложнением для Израиля является серьёзная потеря международного престижа из-за продолжительных разрушений в секторе Газа. Многомесячные бомбардировки, большое число жертв среди мирного населения и гуманитарная катастрофа (в палестинском анклаве) серьёзно подорвали легитимность (действий) Израиля даже среди нейтральных наблюдателей. Глобальное восприятие Израиля как агрессора и дестабилизирующего (регионального) фактора укрепилось, что делает всё более сложным оправдание новой войны против Ирана дипломатическими средствами», — приходит к выводу аналитик IRAM.
Таким образом, в то время как израильское руководство может планировать в обозримой перспективе повторную боевую операцию против Ирана, ослабление международной поддержки и растущая критика внутри самих Соединённых Штатов подняли политические издержки для Израиля от новой войны с ИРИ до беспрецедентного уровня.
Внутри Ирана преобладает мнение, что одностороннее объявление Вашингтоном 24 июня о прекращении огня было направлено прежде всего на защиту Израиля. Ощущение того, что Израиль не способен вести длительную войну, придало смелости тем фракциям в Тегеране, которые выступают за доктрину «непрекращения огня» в следующем раунде вооружённого конфликта, предполагающую «бескомпромиссное продолжение ударов по объектам, независимо от того, являются ли они военными или гражданскими».
Это представляет собой существенный сдвиг: как и многие государства Ближнего Востока, Иран обладает высокой «толерантностью к боли», отмечается в публикации. Распространено мнение, что потеря нескольких сотен тысяч жизней в Иране не даст такого же «стратегического эффекта», как потеря десятков тысяч или даже нескольких тысяч в Израиле. Такой асимметричный расчёт подразумевает, что израильское общество столкнётся с гораздо более серьёзным внутренним шоком, особенно учитывая, что некогда священная идея Израиля как «безопасной родины для евреев всего мира» за последние два года основательно поколеблена. Это, помимо прочего, спровоцировало обратную миграцию из еврейского государства. На подобном фоне лозунг «никакого прекращения огня» набирает силу среди политической и военной элиты Ирана, сигнализируя об окончании так называемого периода «стратегического терпения».
По мнению представителя турецкого аналитического сообщества, единственным фактором, способным изменить такое соотношение сил и восприятий, стала бы всеобъемлющая военная интервенция под руководством США при поддержке международной коалиции. Однако подобный сценарий маловероятен, он встретил бы сопротивление региональных держав, особенно Турции, поскольку серьёзно поставил бы под угрозу безопасность и стабильность на Ближнем Востоке в целом.
Вместе с тем, если Иран потеряет всю критически важную инфраструктуру, а его энергетические и коммуникационные сети будут полностью парализованы, остаётся неясным, насколько далеко он готов зайти, прежде чем пойти на деэскалацию при новом вооружённом конфликте с Израилем.
В потенциальном втором раунде войны первоначальными целями Израиля, вероятно, вновь будут мобильные ракетные пусковые установки и весь ракетный потенциал ИРИ. Чтобы спровоцировать внутренний политический кризис, Израиль может также попытаться нанести более масштабные удары по центрам принятия решений в ИРИ. В ситуации, напоминающей Ирак в период с 1991-й по 2003-й год, где государственная структура этой арабской страны сохранилась, но она была погружена в хроническую дисфункцию, Израиль мог бы нанести удары по критически важной инфраструктуре Ирана, начиная с его электросетей.
Однако сегодняшний международный порядок уже не тот, что был в 1990-х годах. Сценарий, при котором Иран будет эффективно изолирован извне и доведён до полного внутреннего коллапса, нереалистичен. Иранцы почти наверняка найдут способы уберечь или, по крайней мере, оперативно восстановить свои важнейшие системы жизнеобеспечения до рабочего уровня.
Учитывая уже продемонстрированную Тегераном в июне способность к скорейшей адаптации и нанесению жёстких ответных ударов, фактор риска для Израиля нарваться на обратный результат становится на порядок выше.
В августе 2025 года секретарь ВСНБ ИРИ Али Лариджани «одним из важных моментов этой войны» назвал стратегию иранского руководства.
«С первого дня (вооружённого конфликта с Израилем. — Ред.) оно очень внимательно следило за ситуацией, разрабатывало планы, назначало командиров, следило за ходом войны и общалось с народом. Поэтому в сложившихся обстоятельствах это руководство заслуживает полной поддержки, и, конечно же, рациональный аспект данного вопроса также весьма показателен», — подчеркнул административный глава иранского Совбеза.
По его словам, «наше условие — реальные переговоры».
«Хотите войны, тогда идите и делайте своё дело. Когда пожалеете, тогда приходите на переговоры. В ходе этой войны они (власти Израиля. — Ред.) поняли, что иранцы не сдаются», — заявил Лариджани.
Напомним, уже через неделю после того, как в ходе воздушной операции США Midnight Hammer («Полуночный молот») 22 июня были поражены три иранских ядерных объекта, включая подземный комбинат по обогащению урана в Фордо, спутниковые снимки показали, что на этом объекте ведутся активные работы. Согласно данным компании Maxar Technologies в Фордо была замечена «активность вблизи входов в туннель подземного комплекса и вблизи нескольких воронок от авиаударов».